Родился я в 1902 году, недалеко от города Ишима, Омской губернии, в небольшом селе. Отец, когда моей жизни было около одной недели, был взят на действительную военную службу, где его впоследствии захватила война с Японией. Вернулся он домой только в конце 1908 года изрядно хромая на правую, поврежденную японской пулей, ногу. Работать в таком состоянии в сельском хозяйстве он не мог, и созрело решение поехать на Дальний Восток, достраивать Амурскую железную дорогу. Отец считал, что для такого столяра, как он, здесь найдется работа.

 В письмах односельчан, которые уехали туда еще раньше, был совет – ехать на стройку большой станции Пера, с очень красивой природой.

 В июне 1910 года последний раз собралась на наши проводы родня, пропели прощальную: «Последний нынешний денечек гуляю с вами я, друзья…». Сели в доступный по карману поезд  с конечной остановкой в городе Сретенске. Отсюда пароходом по Шилке выехали в Амур, по нему уже другим пароходом прибыли в Благовещенск. Там снова пересадка – на третий пароход, и он доставил нас на пристань Суражевка (ныне М-Чесноковская).  Отсюда с попутным гужевым транспортом наконец-то прибыли сюда уже в последних числах августа. Значит, в общей сложности ехали около 3-х месяцев! Невероятно, но достоверно.

 Сегодня для вас есть все и на всю жизнь, начиная со дня рождения и до глубокой старости. А наша жизнь здесь начиналась по такому перечню.

 Школы не было, и только через три года открылась начальная – одноклассная, на 60-70 мест.

 Единственным «торговым центром» была лавчонка подрядчика Белякова с тухлой, засиженной мухами, солониной.

 Был вины магазин. Кстати говоря, его вывеска по размеру и «художественному оформлению» была одинакова с такими же магазинами по всей Руси.  Двуглавый орел на ней означал монопольное право царя на такую «заботу» о народе.

 Жилье предоставлять нам подрядчик не обязан, и пришлось наспех вырыть тесную землянку и у маленькой железной печурки прожить первую зиму.

 Заботу о нашем воспитании взяла на себя природа, и главным образом – река Пера, в которой можно было принимать любые водные процедуры. А крючок из обычной булавки позволял за 2-3 часа приносить на стол 5-6 кг свежей рыбы. Еще прибавьте к этому походы в лес за грибами, орехами и ягодой.

 В 1913 году осенью открылась школа, и пришел на нашу станцию первый поезд. В общем, если не лениться, то уже можно было бы жить. Но учебный 1914 год совпал с началом войны с Германией, и поэтому мне удалось закончить лишь начальную школу и в чине «мужика» работать, не думая, престижны или нет ряд профессий, которые я прошел.  

 Отца, хотя и хромого, опять забрали защищать веру, царя и Отечество, «отвалив» на нас троих с матерью только три рубля на месяц. Лето 1915-го нас, человек 15, «стриженых под одну гребенку», работало у подрядчика малярами по окраске четырехквартирных домов и надворных построек к ним.  Рабочий день – 12 часов, оплата – 30 копеек. Зимой – выгрузка и штабелевка дров на складе топлива.

 В 1916 году я – пастух с «твердым» окладом 10 рублей в месяц. А зимой – продавец в магазине продовольственных товаров с тем же жалованием. В этой профессии я встретил февральскую революцию 1917 года. И эту дату для меня и моих сверстников можно справедливо назвать началом вступления в жизнь. До сего времени мы и не подозревали, какие люди окружали нас,  и наконец открылось нам, кто они такие. Это были политические ссыльные и каторжане, активные участники событий 1905 года. Были даже, в числе последних, матросы с броненосца «Потемкин».  К этому, в середине 1917 года из ветхого депо (слово непонятно, видимо, название станции или самого депо – Зилово? Авт.) в корпуса нашего депо перевезено все оборудование, пришли поезда с кадрами и начальником В.И. Шимановским.

 В этом коллективе были большевики, участники событий 1905 года в Забайкалье, Чите. Они знали Ивана Бабушкина, соратника В.И. Ленина, и их выступления на частых митингах того времени учили нас уму-разуму, как первые в нашей юности политруки или комиссары.

 Осенью 1917-го нас, около 30 человек, организовали в первую ячейку Союза молодежи. Первым собранием избрали секретарем Казакова. Он был и секретарь, и дирижер нашего оркестра на спевках всех, новых для нас, революционных песен. Часто запевали мы, а затем включались все присутствующие. Сыгрался у нас хороший струнный оркестр, заработал драмкружок. Много времени уделяли помощи депо по уборке территории, раскручивали колючую проволоку для использования в наружной электропроводке. За все это нас обещали принять в бригадные ученики по ремонту паровозов и другим специальностям.

 Это была наша мечта, близкая к осуществлению, но Японская интервенция и белогвардейцы заставили нас распустить организацию, запрятав надежно кое-какие документы, литературу. И только в феврале 1920, когда снова вернулась Советская власть, мы пришли уже в первую ячейку РКСМ, около 40 человек, избрали секретарем меня, слесаря депо, Николая Черепанова, которому сейчас уже 85 лет. Из них почти полувека – член КПСС.

 Свою комсомольскую юность всегда вспоминаю, особенно при встречах с вами, комсомольцами нового поколения.

 Буду рад видеть на телеэкране 20-й сьезд и надеюсь вместе с вами встретить 70-летие комсомола.