Аномально жаркая погода без дождей два месяца не давала расслабиться людям, которые тушат пожары в Амурской области. Высохшие ручьи, вспыхивающая как порох лесная подстилка, дым в небе и коварный огонь, который пробирается под землей, — только часть трудностей, с которыми пришлось столкнуться лесопожарной группировке Приамурья. Сейчас обстановка стабилизировалась — с 18 июля в области сняли режим ЧС в лесах регионального уровня, а задействованные на пожарах люди начали выбираться из тайги.

 «У всех на слуху 2018 год, когда Приамурье интенсивно горело. Но это детская песочница по сравнению с тем, что мы видели в этом году. Тяжелый, крайне аномальный сезон. Ситуация была не просто сложная, а архисложная», — говорит глава министерства лесного хозяйства и пожарной безопасности области Алексей Севостьянов. Он рассказал, ценой каких усилий удалось не потерять ни одного дома или села.

  Как отметил глава амурского минлесхоза, в этом году из-за аномальных погодных условий ситуация пошла не по привычному сценарию.

Обычно в середине марта в области появляются палы сухой травы, которые устраивают местные жители. Все эти пожары возникают в пределах пяти километров от населенных пунктов, находящихся в сельхозрайонах или на участках, прилегающих к границам гослесфонда.

 — При этом человеческий фактор там практически стопроцентный. Весной у нас, как правило, сильные ветра, но все эти пожары можно потушить в течение двух-трех, максимум четырех дней. Они не трудозатратные, здесь просто нужны техника и люди, которые заливают кромки, — пояснил Алексей Севостьянов.

 После майских праздников пик горимости обычно сходит на нет — появляется зеленая трава, что препятствует быстрому распространению огня. Летом влияние человеческого фактора на возникновение лесных пожаров ослабевает, а на первый план выходят сухие грозы.

 — Как правило, в третью декаду мая мы чиним технику, расслабляемся немного после весенних пожаров. В июне занимаемся организационными моментами, выполняем госзадания по лесопосадкам, опахиванию. В конце июня уже начинаются летние грозовые пожары, которые продолжаются до 10–12 июля. Обычно они возникают в зонах контроля. Потом два-три дня идут дожди, и всё проходит относительно нормально, — объяснил министр.

В этом же году в течение трех месяцев на севере Приамурья практически не было осадков, что существенно повлияло на ситуацию, отметил глава регионального минлесхоза.

 — Этой весной у нас всё начиналось с сильной ветровой нагрузки — если помните, даже крыши срывало — ветер достигал 35 метров в секунду. В одном случае огонь за ночь «пролетел» от Магдагачей до Мухино (село на севере от Шимановска) — это примерно сто километров. В таких условиях мы работали, и не потеряли ни один населенный пункт, ни один жилой дом, ни один объект экономики! Это дорогого стоит, — заявил Алексей Севостьянов.

 С середины мая наиболее сложная ситуация наблюдалась в Тындинском, Зейском округах, на севере Мазановского округа, а также в Селемджинском районе.

 — Стояли чрезвычайные пятые классы пожарной опасности. Полностью сухие ручьи и реки — нет воды. В таком режиме с аномальными температурами мы находились на протяжении практически трех месяцев — по северо-западу области было до плюс 45 градусов, по Зейскому округу — плюс 40–42. Ниже 35 градусов, по крайней мере, никогда не опускалось, — рассказал глава амурского минлесхоза.

 Раскаленный воздух и отсутствие дождей привели к тому, что лесная подстилка и мох высохли так, что их можно руками растереть в порошок. Земля под ногами превратилась в порох, готовый вспыхнуть от любой искры. Такими искрами стали сухие грозы, из-за которых с конца мая возникло порядка 190 пожаров. По словам министра, это было похоже на то, как при оспе организм охватывает сыпь. 

 — Лупило так, как у ребенка оспа! Если данные со спутников смотреть, то грозами «обсыпало» всю территорию области. Сухие грозы бьют в верхушки сопок и гор, после чего пожар начинает распространяться с высоты. Там сухо, нет воды и добраться туда тяжело. Практически единственный путь — долететь на вертолетах или самолетах Ан-2, которые забрасывают парашютистов, — отметил Севостьянов.

Министр добавил, что во время сухих гроз может идти небольшой дождь, но на общую ситуацию он не влияет.

 — Когда жара в 35–40 градусов стоит, то капли дождя от этих 0,1 или 0,2 миллиметра осадков просто не долетают до земли — они испаряются в воздухе. За день от сухих гроз у нас максимум возникало порядка 22 пожаров в день, в среднем 10–12 пожаров, — пояснил Алексей Александрович.

 По словам министра, в этом году ситуация по количеству и площади пожаров примерно такая же, как и в прошлом году, но по погодным условиям — в разы хуже.

 — Я с 2008 года занимаюсь тушением пожаров. У всех на слуху 2018 год, когда Приамурье интенсивно горело. Я вам скажу, что 2018 год — это детская песочница по сравнению с тем, что мы видели в этом году на территории области. Тяжелый, крайне аномальный сезон. Такого не видел раньше, чтобы почти два с половиной месяца ни капли дождя не упало и такая температура была по северу — до 45 градусов, — отметил глава минлесхоза Приамурья.

 Упомянул глава минлесхоза и о дыме от лесных пожаров, который окутал почти всю Амурскую область. Он пояснил, что значительную часть в этом сыграли не только возгорания в соседних Якутии и Забайкалье, но и направление ветра.

 —  Ветер заходил с Охотского моря, закручивался в две спирали: одна с востока, а другая — с Забайкалья. Всё это вместе завихрялось — дым с обоих регионов уходил на юг, к нам. А вот на прошлой неделе дым пошел с юга, с Китая. Я думал, что его снесет от нас в сторону, а там под Харбином большое пятно — все горит, дым опять на нас. У нас был воздух, как сандвич с дымом отовсюду — с севера из Якутии, с запада — из Забайкалья, с юга — из Китая, — рассказал Севостьянов.

 Крайне сухая погода привела к тому, что огонь от лесных пожаров иногда проходил под землей.

 — Лесная подстилка горит на глубине одного-двух штыков лопаты. Проходит бульдозер с плугом, делает борозду — минерализованную полосу, — а огонь проходит под землей. Где-то по корням проходит через эту борозду и появляется в ста метрах — до такой степени всё сухо, — рассказал глава министерства.

 Ещё сложнее окапывать пожары в отдаленных местах и бывших зонах контроля, где копать землю приходится вручную. Там нет дорог и возможности доставить технику. Пожарных, сотрудников лесхозов и других специалистов туда забрасывали вертолетами, и с помощью лопат и кирок они вручную пытались остановить продвижение огня. В некоторых случаях из-за отсутствия водоемов вокруг вертолетами приходилось доставлять даже воду.

 Был случай, когда огонь и вовсе вспыхнул на месте пожара, который потушили еще месяц назад.

 — Пожар мы ликвидировали в июне, всё было как обычно. Через месяц внутри горельника (территории с лесом, погибшим от пожара. — Прим. ред.), который мы уже проверили, выявляется термоточка — опять что-то загорелось. Смотрим на границы пожара и видим, что горит там, где уже должно было всё сгореть! Может быть, что-то внутри очень долго тлело, тлело и через месяц разгорелось — такое не предскажешь, — предположил Севостьянов.

 Для работы в такой напряженной ситуации — сильная засуха, высокие температуры и большое количество привлеченных сил — потребовалась максимальная концентрация всех ресурсов.

 — На протяжении полутора месяцев мы держали ситуацию в рамках — количество возникаемых пожаров примерно сохранялось на уровне ликвидированных, держали этот баланс. Требовалось лавировать между 50–60 пожарами по всей области регулярно. Ситуация была не просто сложная, а архисложная. Тем не менее, нам удалось удержать её под контролем. При отсутствии, скажем так, помощи от природы нам удалось потушить 150 пожаров самостоятельно, — заявил Алексей Севостьянов.

 Чтобы не упустить ситуацию, потребовалось грамотное и оперативное взаимодействие со всеми, кто был занят борьбой с пожарами. Это сотрудники Амурской авиабазы, лесхозов, Амурского центра ГЗ и ПБ, главы муниципалитетов, арендаторы лесных участков, представители Минобороны — все они работали на тушении лесных пожаров.

 — Здесь работа очень серьезная — каждодневная, кропотливая. Нужен четкий, ясный план работы по каждому пожару. Каждое возгорание разбирается с картами — где какие кромки, требуется ли усиление, откуда людей можно перекинуть с ликвидированных пожаров и где усилить группировку на действующих. Это требует больших затрат сил, средств, нервов, определенных организационных моментов. Пришлось поднапрячься, — отметил глава минлесхоза.

В качестве примера министр привел тушение пожаров на сопках в Тындинском и Зейском округах. Туда десантники и парашютисты Амурской авиабазы забрасывались вертолетами и самолетами. После заброски людей нужно обеспечить едой, водой, топливом дизельных генераторов для зарядки спутниковых телефонов и заправки мотопомп.

— Авиация работает очень интенсивно — в день налёты составляют по 12 часов. Если идет пересадка группы на другой пожар, то по пути еще цепляются солярка, бензин, продукты и всё остальное. И этот процесс постоянно крутится, крутится. Всё планируется каждый день на штабах, создаются планы работы на ближайшие дни — можете представить себе масштабы, — говорит глава ведомства.

 В пиковой период — конец июня и начала июля — лесопожарная группировка в Амурской области разрослась до 970 человек Среди них были и 180 человек из наземных группировок лесхозов, 168 сотрудников Амурской авиабазы, 300 представителей групп оперативного реагирования спасателей и пожарных Амурского центра ГЗ и ПБ, специализирующихся на ландшафтных пожарах. Около трети от этой группировки составляли привлеченные силы и средства. Как пояснил Алексей Севостьянов, туда входят самые разные организации: золотодобытчики, лесозаготовительные предприятия, энергетики, железнодорожники, Минобороны РФ, арендаторы земель гослесфонда и другие предприятия.

 — Мы напрямую связывались с руководителями. Начинаешь звонить, например, в ООО «Маристый»: «У тебя рядом горит пожар. Нужно выделить человек семь-восемь, бульдозер для опашки и вездеход». Они туда заходят, начинают тушить. Сотрудник лесхоза заходит туда, управляет этими процессами — что делать, где опахать, как отжечь. Летчик-наблюдатель ставит им задачи: что нужно, скажем, провести отжиг, чтобы дойти от такой-то опорной полосы и до такого-то ключа, — рассказал глава минлесхоза Приамурья.

 В некоторых случаях огонь тушили исключительно за счёт сил различных предприятий, которые боролись со стихией неподалеку от своих территорий.

 — Здесь они нам хорошо помогли. Выделяли людей для тушения этих пожаров, тяжелую технику — бульдозеры, вездеходы. Да, в общем-то, всем миром так вот работали. За это им большое спасибо. В пике горения у нас не было ни одного необслуженного пожара. Для примера — в соседнем субъекте было таких 80. У нас все пожары были обслужены в первые сутки — заброшены силы, средства, и пожары тушились, — подчеркнул Севостьянов.

Он признался, что в определенный момент ему казалось, что ситуация грозит выйти из-под контроля.

 — Чтобы было такое напряжение, я, честно говоря, еще не помню. Даже чуть ли не отчаяние брало от всей ситуации, потому что на грани всё шло, очень-очень тонко было. Но мы выдержали, вынесли, не упустили ситуацию, не допустили того, чтобы на нас обратил пристальное внимание федеральный центр, чтобы вся страна нам бросилась помогать, — сказал Алексей Александрович.

 После того как обстановку удалось стабилизировать, ведомство сумело оставить на тушении возгораний только свои силы.

 — Нам удалось на неделю-две стабилизировать ситуацию. Мы тогда потушили сразу порядка 20 пожаров, доработали их. Группировка, работавшая на пожарах, уменьшилась на 300–400 человек — мы отпустили арендаторов, которые тушили эти пожары, оставили только свои силы и средства. Где-то на протяжении двух-трех дней мы передислоцировали их с потушенных на действующие пожары, — пояснил Алексей Севастьянов.

 Сейчас людей постепенно начали выводить с пожаров, чтобы они могли заслуженно отдохнуть после практически трех месяцев борьбы с огнем.

 — Они были в постоянном напряжении, только недавно начали выходить из тайги. Почти три месяца люди были полностью оторваны от «большой земли», с одного пожара на другой переходили, без отдыха и передышек, в постоянном дыму. Сейчас хоть смогут поесть нормальную еду, подышать свежим воздухом, помыться, постираться и так далее, — рассказал министр.

 Глава ведомства добавил, что такая ежедневная работа требует огромного количества сил и выносливости.

— Как тушение таких пожаров прочувствовать? Это надо попробовать. Возьмите рюкзак, положите туда 20 килограмм груза и прогуляйтесь по сопкам на Мухинке — вверх-вниз пару раз. Так можно очень приблизительно описать ту работу, которую делает лесной пожарный с ранцевым огнетушителем на 20 литров воды. Нужно внизу набрать воду, подняться наверх, отработать на кромке пожара и опять спуститься вниз, — заявил Алексей Александрович.

 Подробно руководитель минлесхоза рассказал и о том, как за годы изменились условия, в которых приходится тушить лесные пожары. Он объяснил, что территория, на которой они работают, стала больше, а численный состав лесопожарной группировки, занятой на тушении пожаров, не менялся несколько лет.

 — По последним нормативам у нас в Амурской области убрали из зоны контроля и перевели в обслуживаемую зону почти 8 миллионов гектаров. Площадь гослесфонда Приморского края — чуть больше 7 миллионов гектаров. То есть фактически в Амурскую область добавили обслуживаемую территорию Приморья при старом количестве людей и финансировании, — заявил Севостьянов.

 По его словам, эти зоны контроля были установлены еще в советское время, а изъятие территорий из этих зон произошло примерно в течение последних трех лет. Тушить огонь в зонах контроля нецелесообразно — затраты слишком велики, а условия очень тяжелые. Только один час работы вертолета обходится в 180 тысяч рублей, а один день работы — порядка 12 часов — уже требует свыше двух миллионов рублей.

 — Лесопожарная группировка в советское время была чуть менее 5 тысяч человек, 12 авиаотделений со своими вертолетами и самолетами. А сейчас эта группировка составляет порядка 168 человек. Выкручиваемся как можем, привлекаем арендаторов и предприятия. Сейчас эти зоны контроля мы практически закрыли теми людьми, которые привлекаем извне. Да, это нам в плюс как организаторам, которые смогли организовать эту работу, не допустить таких проблем, как в соседних субъектах. Сейчас у нас Рослесхоз, Минприроды рассматривают вопросы увеличения финансирования и численности. Тем не менее, такие сложности у нас есть, — констатировал Алексей Севостьянов.

 Между тем с 18 июля, постановлением губернатора Василия Орлова, в Амурской области сняли режим ЧС в лесах регионального уровня. Его ввели 27 июня из-за большого количества возгораний на севере Приамурья.

Тем не менее особый противопожарный режим пока действует в Магдагачинском, Сковородинском, Тындинском, Мазановском, Зейском округах, Селемджинском районе, а также в городах Тында и Зея.

Евгений Белолипецкий